Шумиха! 1934 Алиса за Решёткой - Тюремный Эпизод [Интерлюдия I]

Интерлюдия I: Тьма

Остров Алькатрас

Подземелье

Глубоко внутри острова Алькатрас находилось место для одиночного заключения. Заключенные звали его Дырой.

Даже самые закоренелые преступники, которых в качестве последнего средства отослали в Алькатрас из нормальных тюрем, поскольку не могли больше держать их в узде, дрожали от страха при её упоминании.

Она была расположена глубоко в недрах тюрьмы под длинным коридором, который большинство заключенных считали домом.

На самом деле, камеры в Дыре были бывшими складскими помещениями, оставшимися с тех времен, когда тюрьма была крепостью. Там не было электричества; проблемных заключенных бросали в полную тьму. Стены были кирпичные, а не бетонные, поэтому, чтобы предотвратить попытку заключенных прорыть тоннель и сбежать, на время заключения на них одевали железные цепи.

В ближайшие годы начальник Джонстон осудит практику заковывания в цепи как нечеловеческую, и построит блок D в качестве нового места для одиночного заключения. Но это всё еще далеко в будущем; на данный момент, угроза Дыры была реальной, всегда присутствовала в мыслях заключенных, которые вбили себе в голову устроить бучу.

Но даже ниже тьмы Дыры, в месте, которого даже не было на чертежах...

В отдельной камере, обставленной для одного человека, был он.

Поговаривали, будто эта комната была секретным складом или, возможно, временным убежищем для важных гражданских, но никто не знал наверняка.

Она была слишком большой для тюремной камеры. Скорее, размером с отельный номер.

Но пускай комната была просторной, она была обставлена как любая другая камера в Алькатрасе. Кровать и раковина были единственным, что нельзя было сдвинуть, и, как и остальных заключенных, человека обеспечили лишь самым необходимым - мылом, алюминиевой чашкой, бритвой и так далее. Единственное, что отличало комнату от камер в Дыре - её освещала одна электрическая лампочка. По крайней мере, тьма не сведет с ума, даже если это сделает одиночество.

А внутри этой уединенной камеры, существование которой было секретом даже для большинства надзирателей, говорил мужчина.

- Как обстоят дела?

Лампочка освещала двух человек.

- Другой бессмертный, Айзек Дин, узнал его и вызвал небольшой переполох. После того, как Дина вынесли из столовой, он немного поговорил с Ладдом Руссо, но был особо осторожен, чтобы не привлечь внимание.

Один из них сидел в камере. Другой стоял снаружи.

Человек снаружи был надзирателем - его форма четко была видна в свете, лившемся из окна камеры. Дверь была заперта, но его голос шел через окошко для еды, находящееся под пуленепробиваемым стеклом, легко доносясь до мужчины, сидящего на кровати у дальней стены.

- А что насчет трех заключенных, которые прибыли с ним? - спросил Хью Лафорет.

- У нас почти нет о них информации. Пока, впрочем, никто из них не ведет себя подозрительно.

- ...Нет информации? Они даже вне твоей сети?

- Мы знаем, кто они и что сделали, чтобы попасть сюда. Мы просто не обнаружили ничего, что посчитали бы необычным. Единственное, что стоит замечания - кто-то систематически уничтожает мои тела в округе Колумбия и в Чикаго. Во сне или с помощью несчастных случаев. Это подсказывает мне, что, кто бы ни стоял за этим, он знает и понимает, как мы с Хилтон работаем.

Заключенный решил закончить разговор, отпустив надзирателя, и невозмутимо произнес:

- Очень хорошо. Пожалуйста, будь бдителен и держи меня в курсе, Шэм.

- Да, господин Хью.

Надзиратель уважительно кивнул господину и отвернулся, поспешно отправившись к лестнице на верхние этажи. Вскоре он исчез из виду, и единственным доказательством его пребывания здесь было лишь стихающее эхо от его шагов.

Слушая, как стихают шаги, Хью осторожно потряс фигуру, лежащую на кровати рядом с ним.

- Лиза. Лиза, пора просыпаться.

- Ооох...

Голос, всё еще слабый после сна, принадлежал маленькой девочке.

Она медленно села, потирая глаза. Странно, что когда она открыла рот позже, её голос был ясным и бодрым, будто она и не спала.

- Доброе утро, папочка! - пропищала она, улыбнувшись отцу солнечной улыбкой, которая будто осветила серую комнату.

Хью ответил тусклой улыбкой и сказал:

- Доброе утро, дорогая. Как обстоят дела?

- Всё очень-очень хорошо! Я много поймала, и думаю, что Шэм тоже постарался! Ох, эмм, попались и странные.

- Странные?

- Эмм, я не могу об этом говорить больше, потому, что остальные всё еще смотрят, но... Но не волнуйся, папочка! Если они враги, не проблема - мы можем собрать их всех вместе и убить.

У неё был детский голос, но слова, которые она произносила, были далеко не детскими.

Хью принял это к сведению, раздумывая об этом со спокойной улыбкой, которая никогда не покидала его лица, и отсутствующе поглаживал левой рукой волосы своей дочери.

- Очень хорошо. Прошу, скажи мне, если обнаружишь что-нибудь.

- Хорошо, папочка! Я пока буду придерживаться плана!

Девочка кивнула и улыбнулась, будучи счастлива выполнить приказ отца, и поползла в сторону угла.

- А, - сказал Хью, на лице промелькнула тень. - Лиза. Еще кое-что. Я не думаю, что он сможет помешать в этот раз, но, тем не менее... постарайся присмотреть за Виктором.

- Хорошо, папочка! - девочка обернулась к нему, а когда она подумала о другом бессмертном, на лице промелькнули эмоции. - Я буду очень осторожна! Я знаю, что Виктор большой жирный злюка!

- Ха-ха... Да, так и есть, - рассеянно ответил Хью, вспоминая один разговор.

Он вспомнил разговор с Виктором, который имел место перед тем, как его отправили в подземную тюрьму.

——

- Пора тебе разрыдаться от радости и броситься к моим ногам, Хью. У меня есть готовая специальная камера в Алькатрасе только для тебя.

- О, боже. Ты собираешься разрезать меня на кусочки и экспериментировать на моём теле? Или это будет пыткой. Не думаю, что кто-то услышит мои крики на таком островке, или же информация обо мне пересечёт залив и достигнет чьих-либо ушей.

- Давай, выдай еще больше дерьма. Может, кое-кто из верхушки правительства хочет именно этого, и, думаю, ублюдки из Небулы тоже будут счастливы позадавать тебе вопросы, но расслабься. И отбрось надежду. Если будет время, поблагодари меня, потому что там, куда я тебя заберу, никто не прикоснется к тебе.

- ...Отбрось надежду?

- Слушай, засранец. Ты идиот, который не может понять чувств других и боль, которую ты им причиняешь, но ты всё еще гениален, и опасен, и безумен, и чертовски привлекателен, так что, что бы ты ни делал, всегда обратишь на себя внимание. Ты отличный актер и ты не моргнув глазом умирал бы каждый день в течение 364 дней, если бы знал, что это принесет тебе результат всего одного эксперимента на чёртов 365-ый. И ещё у тебя талант использовать людей.

- А.

- Представь, что бы случилось, подай я тебя на блюдечке кучке политиков и ученых. Ты в течение трех дней промыл бы им мозги. Сначала шептал бы в уши обещания, заинтересовав их, и, прежде, чем они опомнятся, уже будут кормиться с твоей чёртовой руки. Один из этих учёных скажет: "Эй, этот чувак Хью, по-моему, он отличный парень. Мы должны поболтать с ним и узнать, какой информацией он сможет с нами поделиться". Спорим на твою жизнь, в этот момент его мозги уже будут вытекать из ушей. А потом ох, смотри, ремешок на смирительной рубашке разболтался, и ох, на следующий день он зайдет и увидит, что все в лаборатории мертвы, и ох, гребаного Хью Лафорета нигде, бля, не видно! Ох нет, ох, что же нам делать, мистер Талбот, помогите, сделайте что-нибудь, пускай вы и говорили нам, что это и произойдет и мы не послушались вас как последние идиоты... а затем они попробуют заставить меня найти тебя, но знаешь, что? Я скажу нет! Позволь-ка повторить! Нет! И еще раз на всякий случай! Читай по губам! Энн! Е! Тэ! Нет!

- Ты меня переоцениваешь. Твоё безграничное воображение никогда не прекращает удивлять.

- Хах! Я не настолько умен, чтобы понять штучки, которые ты проворачиваешь! Никто не поймет! Всё в порядке, спорим, даже ты не сможешь назвать хоть одного человека во всём мире, который сможет прочесть тебя!

- Ну, Элмер, например. И Денкуро тоже...

- Ты не должен был принимать это пари, тупица! Ты хоть понимаешь, как глупо я теперь выгляжу? Ты правда ненавидишь меня, что так унижаешь, а?

- Я не ненавижу тебя, Виктор. И говорю, что не могу так легко обманывать людей, как ты думаешь.

- Хочешь поспорить? Слушай, Хью. Мы, бессмертные, словно яд для обычных людей. Мы делаем им больно просто находясь рядом. Я закупорил себя в бутылке по собственной воле, но ты, ты дофига легковоспламеняющийся и заразный, и как ты думаешь, я могу оставить тебя на воле?

- Тогда почему просто не поглотишь меня?

- Потому что, зная тебя, ты наверняка понаставил ловушек в памяти или еще чего. Представь, если одно из твоих воспоминаний что-то вроде гипноза, который заставит меня думать, что я - это ты. Я немного расслаблюсь и бам, потеряю всё. Твои воспоминания уже отлично прижились бы во мне, так что вопрос был бы в том, кто контролирует тело. Чёрт, ты хитрец.

- А.

- Что? Язык проглотил? Я прав, не так ли?

- Нет, я просто изумляюсь твоей изобретательности. Я даже не раздумывал об этом. Виктор, мне кажется, что у тебя есть талант сценариста, рассказчика. Правда интересно.

- Н-да, неважно. Обдумай это в камере.

- Должен признать, я надеялся на более логичный разговор.

- Так продолжай надеяться. Я знаю, что ты не можешь увиливать, когда дело доходит до логики. Хорошо, что тебя поймал я, так что мне не нужно ни в чём тебя убеждать. И не хочу ничего слышать от тебя. Другими словами, отказываюсь с тобой разговаривать и сажаю в тюрьму без суда.

- Вижу, ты как всегда нахальный и пристрастный.

- Что ж, буду честен. Некоторое время ты не увидишь солнца, и, должен признать, мне тебя жаль. Но не волнуйся. Не знаю, сколько лет это займет, но... как только мы разберемся с Небулой, я вытащу тебя.

——

Хью отсутствующе смотрел на стены, вспоминая гордый взгляд Виктора. Медленно, мысленно, он продолжил разговор, пускай Виктора здесь не было, чтобы ответить.

- Невозможность увидеть солнце не причиняет мне боль...

Он произнес это, но никто не услышал.

- Но... Я скучаю по ночному звездному небу.

Он усмехнулся и медленно встал на ноги.

- Так что, пожалуй, я покину это место, Виктор.

- Лиза, - сказал он, обернувшись к девочке, которая сидела рядом с ним на кровати, свесив ноги с краю и покачивая ими. Его голос обрел решительный оттенок. - Передай кое-что всем Близнецам.

- В чём дело, папочка? - с нетерпением спросила девочка, практически спрыгнув с кровати и став рядом с ним.

- С этого момента данные места и личности станут моими образцами.

Он говорил ни с удовольствием, ни с грустью. В его голосе была мрачная решительность.

Он отдавал приказы спокойно, тихо, как обычно, это просто было частью его ежедневной рутины.

    Само собой разумеется, конечно, что он не задумывался о собственных желаниях будущих образцов.

>>Глава 3 - ч.I